В области археологии Шлиман достиг трех вершин. «Сокровища царя Приама», о которых мы рассказали в предыдущей главе, были первой; второй суждено было стать открытию царских погребений в Микенах.

Одной из наиболее мрачных и одновременно одной из самых возвышенных, полной темных страстей глав истории Греции является история Пелопидов из Микен, история возвращения и гибели Агамемнона.

Девять лет стоял Агамемнон перед Троей. Эгист использовал это время:

Тою порою, как билися мы на полях

Илионских,

Он в безопасном углу многоконного града

Сердце жены Агамемнона лестью опутывал

Эгист поставил часового, который должен был предупредить его о возвращении супруга Клитемнестры, и окружил себя вооруженными людьми. Потом он пригласил Агамемнона на пир, но, «преступные козни замыслив», убил его, «подобно тому, как быков убивают за жвачкой». Не спасся и никто из друзей Агамемнона, никто из тех, кто пришел вместе с ним. Прошли долгие восемь лет, прежде чем Орест, сын Агамемнона, отомстил за отца, расправившись с Клитемнестрой, своей матерью, и Эгистом – убийцей.

Эти события вдохновляли многих авторов трагедий: Агамемнону посвящена самая выдающаяся трагедия Эсхила; французский писатель Жан-Поль Сартр написал драму об Оресте. Память о «царе среди мужей», одном из самых могущественных и богатых правителей, владыке Пелопоннеса, никогда не угасала.

Но Микены были не только кровавыми. Троя, судя по описаниям Гомера, была очень богатым городом. Микены же были еще богаче:

Гомер везде называет этот город «златообильным». Околдованный «сокровищами царя Приама», Шлиман принялся за поиски нового клада и, кто бы мог себе это представить, нашел его!

Микены находятся на полпути между Аргосом и Коринфским перешейком. Если взглянуть на эту бывшую царскую резиденцию с запада, прежде всего бросаются в глаза сплошные развалины – это остатки огромных стен, позади которых вначале отлого, а затем все более круто вздымается Эвбея с часовней пророка Ильи.

Примерно около 170 года н.э. здесь побывал Павсаний. Он описал все, что ему довелось увидеть; это было безусловно больше того, что смог увидеть Шлиман. Но в одном задача археолога отличалась здесь от той, которую приходилось решать в Трое: Микены не нужно было искать, их месторасположение было видно совершенно отчетливо. Правда, развалины были покрыты пылью тысячелетий, и там, где, некогда ступали цари, ныне мирно паслись овцы, но эти развалины, эти руины, немые свидетели былого могущества, роскоши и великолепия, все-таки существовали. Главный вход во дворец, так называемые Львиные ворота, перед которыми в изумлении застывали все, кому довелось их увидеть, был открыт всем взорам точно так же, как и сокровищницы (в свое время их принимали за печи для выпечки хлеба), в том числе и самая знаменитая среди них Сокровищница Атрея, первого Пелопида, отца Агамемнона. Это было подземное куполообразное помещение высотой более тринадцати метров, своды которого были сложены из циклопических камней, связанных друг с другом лишь силой собственной тяжести.

Некоторые античные писатели считали, что именно здесь, в этом районе, находится гробница Агамемнона и его друзей, убитых вместе с ним. Местоположение города было ясным, вопрос же местоположения гробницы был по меньшей мере спорным. Найти наперекор всем ученым Трою Шлиману помог Гомер; на этот раз он опирался на одно место из Павсания, которое считал неверно переведенным и неверно интерпретированным. По общепризнанному мнению (два крупнейших авторитета – англичанин Додуэлл и немец Курциус – придерживались именно этой точки зрения), Павсаний относил гробницу Агамемнона за кольцо крепостного вала. Шлиман же доказывал, что она лежит внутри этого кольца. Это мнение, в основе которого лежало опять-таки не столько научно обоснованное убеждение, сколько ортодоксальная вера в письменные свидетельства древних авторов, он высказал впервые еще в своей книге об Итаке. Впрочем, это не столь важно; важно то, что раскопки подтвердили его правоту.

«Я приступил к этой большой работе 7 августа 1876 года вместе с 63 рабочими... Начиная с 19 августа в моем распоряжении находились в среднем 125 человек и четыре телеги, и мне удалось добиться неплохих результатов».

Итак, первое, что он обнаружил, не считая бесчисленного множества различных ваз, был какой-то круг, образованный двойным кольцом вертикально поставленных камней. Ничтоже сумняшеся, Шлиман решил, что он раскопал Микенскую агору: этот странный каменный круг он принял за скамью, на которой восседали отцы города во время совещаний и судебных заседаний, ту самую скамью, на которой стоял вестник, призывавший в «Электре» народ на агору.

И когда он у того же Павсания обнаружил еще одно упоминание об агоре – «Здесь собирались они на свои собрания, на том месте, где покоился прах героя», – он уже нисколько не сомневался (та же маниакальная уверенность привела его через шесть городов к «сокровищам царя Приама»), что стоит на могиле Агамемнона.

Затем он обнаружил девять гробниц – пять из них были шахты-могилы и находились внутри крепости, а остальные четыре, на которых еще великолепно сохранился рельеф, относились к следующему веку; они имели куполообразную форму и находились вне крепостных стен. Теперь у Шлимана пропали последние сомнения, ему изменила присущая исследователям осторожность, и он записал: «В самом деле, я нисколько не сомневаюсь, что мне удалось найти те самые гробницы, о которых Павсаний пишет, что в них похоронены Атрей, царь эллинов Агамемнон, его возница Эвримедон, Кассандра и их спутники».

Между тем работа у сокровищницы возле Львиных ворот продвигалась медленно: слой был тверд, как камень. Но и здесь Шлиманом руководила все та же уверенность маньяка. «Я убежден в правильности традиции, согласно которой в этих таинственных постройках хранились сокровища царей». И уже первые находки, сделанные среди мусора, который пришлось отгребать в сторону для того, чтобы отыскать вход, намного превзошли своим изяществом, красотой и качеством материала аналогичные находки Шлимана в Трое. Обломки фризов, расписные вазы, терракотовые статуэтки Геры, формы для отливки украшений («Эти украшения, вероятно, изготавливались из золота и серебра», – тут же заключил кладоискатель), глазурованные украшения из глины, стеклянные бусы, геммы...

О том, какую работу проделал Шлиман вместе со своими рабочими, можно судить по следующему его замечанию:

«До сих пор мне еще не встретился слой мусора толщиной более чем в 26 футов, да и тот только около самой стены – здесь целый утес, но далее слой мусора не превышает 13-20 футов».

Но игра стоила свеч.

Шестым декабря 1876 года датирована запись Шлимана об открытии первой могилы. Далее надо было действовать с величайшей осторожностью. В течение двадцати пяти дней его жена Софья, верная и неутомимая помощница, работала буквально не разгибая спины; она просеивала руками землю, рыхлила ее ножом. Вместе они нашли еще пять могил, а в могилах – останки пятнадцати человек. Королю Греции была отправлена телеграмма: «С величайшей радостью сообщаю Вашему Величеству, что мне удалось найти погребения, в которых были похоронены Агамемнон, Кассандра, Эвримедон и их друзья, умерщвленные во время трапезы Клитемнестрой и ее любовником Эгистом». Можно себе представить, какое потрясение испытывал Шлиман, когда он отрывал останки тех, кто, как ему казалось, жил в страстях и ненависти более двух тысяч лет тому назад.

Шлиман не сомневался в своей правоте. И в самом деле, разве мало было оснований придерживаться подобной точки зрения, разве не казалось, что факты полностью подтверждают его выводы? «Тела усопших были буквально осыпаны драгоценностями и золотом... Разве обыкновенным смертным положили бы такие драгоценности в могилу?» – спрашивал Шлиман. Было найдено дорогое оружие, которое должно было служить умершему защитой от всяких случайностей в царстве теней. В то же время Шлиман указывал на совершенно явные следы поспешного сожжения тел. Те, кто хоронил их, даже не дали себе труда дождаться, пока огонь полностью сделает свое дело: они забросали полусожженные трупы землей и галькой с поспешностью убийц, которые хотят замести следы. И хотя драгоценные украшения свидетельствовали о каком-то соблюдении обычаев того времени, сами могилы, не говоря уже об усопших, имели такой откровенно неприличный вид, который мог уготовить своей жертве только изощренный в ненависти убийца. Разве покойные не были, «словно падаль, брошены в жалкие ямы»? Шлиман призвал на помощь авторитетных для него древних писателей. Он приводил цитаты из «Агамемнона» Эсхила, из «Электры» Софокла и «Орестеи» Эврипида. У него не было ни малейшего сомнения в своей правоте, и все же – сегодня мы это знаем совершенно точно – его теория была неверной. Да, он нашел под агорой царские погребения, но не Агамемнона и его друзей, а людей совершенно другой эпохи – погребения, которые были по меньшей мере лет на 400 старше погребения Агамемнона.

Но это, в общем, несущественно. Важно было то, что он сделал еще один великий шаг по дороге, которая вела к открытию древнего мира, что он вновь подтвердил правдивость сведений Гомера и что он открыл сокровища – не только в научном смысле этого слова, – которым мы обязаны сведениями о той культуре, что лежит в основе всей европейской цивилизации.

«Я открыл для археологии совершенно новый мир, о котором никто даже и не подозревал».

И этот удивительный человек, который вновь – в какой уж раз – находится на вершине успеха, который посылает телеграммы министрам и королям, человек необычайно гордый, но отнюдь не высокомерный, помнит в тот момент, когда весь мир ожидает от него новых известий, о самых незначительных делах и способен до глубины души возмутиться малейшим проявлением несправедливости.

Однажды здесь в числе многих других посетителей раскопок появляется император Бразилии; осмотрев Микены, он, уезжая, дал полицейскому Леонардосу сорок франков (поистине царские чаевые!). Леонардос всегда дружелюбно и лояльно относился к Шлиману, и Шлиман пришел в негодование, когда узнал о распространяемых завистливыми чиновниками слухах, будто Леонардос на самом деле получил не сорок, а тысячу франков и скрыл это. Когда вслед за этим Леонардоса отстранили от должности, Шлиман начал действовать. Всемирно известный ученый готов ради безвестного полицейского прибегнуть к самым могущественным из своих связей. Он телеграфирует прямо министру: «В награду за те многие сотни миллионов, на которые я сделал Грецию богаче, прошу оказать мне любезность – простить моего друга полицейского Леонардоса из Науплиона и оставить его на своем посту. Сделайте это для меня». Но ответ задерживается, и он посылает вторую телеграмму: «Клянусь, полицейский Леонардос честный и порядочный человек. Все только клевета. Даю гарантию, он получил только 40 франков. Требую справедливости». Более того, он идет на самый невероятный шаг: посылает телеграмму императору Бразилии, который тем временем уже успел прибыть в Каир: «Покидая Науплион, Вы, Ваше Величество, дали полицейскому Леониду Леонардосу 40 франков для раздачи всем полицейским. Бургомистр, стремясь оклеветать этого честного малого, утверждает, будто он получил от Вас 1000 франков. Леонардоса отстранили от должности, и только с величайшим трудом мне удалось спасти его от тюрьмы. Поскольку я уже много лет знаю его как честнейшего на свете человека, прошу Вас, Ваше Величество, во имя святой правды и человечности протелеграфировать мне: сколько получил Леонардос – 40 франков или более?»

И ученый Генрих Шлиман, действуя во имя справедливости, заставляет императора Бразилии перед лицом всего мира признаться в своей скупости. Полицейский Леонардос спасен. Так действует Шлиман – фантазер и мечтатель, когда речь идет о древних мирах, холодный, рассудительный детектив, когда охотится за кладами, Михаель Колхас, когда сражается за правое дело.

Клад, найденный Шлиманом, был огромен. Лишь много позже, уже в нашем столетии, его превзошла знаменитая находка Карнарвона и Картера в Египте. «Все музеи мира, вместе взятые, не обладают и одной пятой частью этих богатств», – писал Шлиман.

В первой могиле Шлиман насчитал пятнадцать золотых диадем – по пять на каждом из трех усопших; кроме того, там были золотые лавровые венки и украшения в виде свастик.

В другой могиле – в ней лежали останки трех женщин – он собрал более 700 тонких золотых пластинок с великолепным орнаментом из изображений животных, медуз, осьминогов. Золотые украшения в форме львов и других зверей, сражающихся воинов, украшения в форме львов и грифов, лежащих оленей и женщин с голубями... На одном из скелетов была золотая корона с 36 золотыми листками: она украшала голову, уже почти обратившуюся в прах. Рядом лежала еще одна великолепная диадема с приставшими к ней остатками черепа. Он нашел еще пять золотых диадем с золотой проволокой, при помощи которой они закреплялись на голове, бесчисленное множество золотых украшений со свастиками, розетками и спиралями, головные булавки, украшения из горного хрусталя и обломки изделий из агата, миндалевидные геммы из сардоникса и аметиста. Он нашел секиры из позолоченного серебра с рукоятками из горного хрусталя, кубки и ларчики из золота, изделия из алебастра. Но самое главное, что он нашел те золотые маски и нагрудные дощечки, которые, как утверждала традиция, употреблялись для защиты венценосных усопших от какого-либо постороннего воздействия. Ползая на коленях, он соскребал слой глины (ему и на этот раз помогала жена), под которым были скрыты останки пяти человек из четвертой могилы. Уже через несколько часов головы усопших превратились в пыль. Но золотые мягко поблескивающие маски сохранили форму лиц; черты этих лиц были совершенно индивидуальны, «вне всякого сомнения, каждая из масок должна была являться портретом усопшего».

Он нашел перстни с печатями и великолепными камеями, браслеты, тиары и пояса, 110 золотых цветов, 68 золотых пуговиц без орнамента и 118 золотых пуговиц с резным орнаментом, нет, на следующей же странице он упоминает еще о 130 золотых пуговицах, на последующих – о золотой модели храма, о золотом осьминоге... Но, пожалуй, достаточно. Мы не будем продолжать это перечисление; описание находок Шлимана занимает 206 страниц большого формата. И все это золото, золото, золото.

Вечером, когда окончился этот день и ночные тени опустились на Микенский акрополь, Шлиман приказал зажечь здесь костры «впервые после перерыва в 2344 года», напоминающие о тех кострах, которые оповестили в свое время Клитемнестру и ее возлюбленного о грядущем прибытии Агамемнона. На этот раз, однако, костры должны были отпугивать воров от одного из самых богатых кладов, когда-либо изъятых из гробниц умерших царей.

Исчезнувшая и неизвестная прежде древняя цивилизация была найдена в Микенах в 1874 году немецким археологом Генрихом Шлиманом совершенно случайно. В надежде найти свидетельства эпохи Троянской войны археолог нашел знаменитую золотую маску царя Агамемнона.

Сегодня установлено, что шахтные гробницы микенского акрополя построены в XVI столетии до нашей эры, за пару столетий до событий, послуживших темой гомеровской «Илиады». Эту цивилизацию было названо микенской, по имени ее главного центра.

Считается, сто изначально жители Микен поддерживали хорошие отношения с жителями Крита. Но, в 1450 году до нашей эры, захватили их земли. Это случилось после сильного извержения вулкана на острове Тира. Извержение было настолько сильным, что последствия ощутил весь бассейн Эгейского моря. Лавой были уничтожены дворцы на острове Крит и минойская цивилизация начала угасать. Микены стали доминировать.

Гробница Агамемнона, ее еще называют сокровищницей Атрея, самая большая из девяти отрытых сегодня в Микенах. Строение, напоминающее улей, относят к 1250 году до нашей эры. Оно имеет куполообразную форму, обладает восхитительной акустикой и возведено без использования раствора для кладки.

Сокровища царя Микен Агамемнона или золотая маска Атрея.

В Микенах различают два типа гробниц, которые относят к разным эпохам. Такое разделение ученые считают косвенным доказательством древних мифов о двух разных династиях, правивших в Микенах: персеиды и проклятые богами атриды. Посланное атридам проклятие стало главной темой большинства греческих трагедий. Больше про гробницы смотрите .

Входом в микенский акрополь служат Львиные ворота, на которых два гордых и грациозных льва опираются лапами на цоколь. Их относят к XIII столетию до нашей эры.

Благодаря самоотверженности археологов, готовых отказаться на время от комфорта ради поиска древних артефактов, мы сегодня точно знаем, что, например, Троя - это не вымысел Гомера, как долгое время считалось. Раскопки Шлимана, археолога-любителя, не только подтвердили повествование о Троянской войне, но и явили миру сокровища древней микенской цивилизации. Среди этих археологических находок была золотая маска, которую часто называют маской Агамемнона.

Гомеровская «Илиада»

Нам мало что известно о создателе одного из древнейших литературных произведений - Гомере. Никто не знает ни точной даты его появления на свет, ни места его рождения. До 70-х годов XIX века считалось, что события, описанные Гомером в «Одиссее» и «Илиаде», не что иное, как часть древнегреческой мифологии, ведь наряду с людьми в эпосах участвуют боги и полубоги.

Однако Трои, а затем Микен, побудили ученых по новому взглянуть на произведения Гомера. В частности, «Илиада» повествует о событиях Троянской войны, в историчности которой сегодня уже никто не сомневается. Греческой армией командовал Агамемнон, царь Микен. В то время этот город был самым значимым на юге Балканского полуострова.

В «Илиаде» Агамемнон предстает доблестным воином, однако его недостатки - неуступчивость и высокомерие - в дальнейшем принесли немало бедствий греческой армии. Как закончилась жизнь микенского царя, «Илиада» умалчивает, тем не менее об этом повествуют более поздние эпические произведения греков. Интерес к ним возродился с новой силой после того, как в результате раскопок древних Микен была обнаружена маска Агамемнона.

Мифы и действительность

О микенском царе и трагической судьбе его семьи писали и другие античные авторы: Стесихор, Эсхил, Софокл, Эврипид и пр. До сих пор не обнаружено документальных доказательств его существования, поэтому Агамемнон в истории считается фигурой мифической, хотя, как предполагают, у него был прототип - греческий царь Акагамунас, о котором сообщают хеттские источники XIV в. до н.э. Таким образом, золотая маска, найденная в XIX веке, никак не могла принадлежать легендарному микенскому царю.

Согласно греческой мифологии, Агамемнон после убийства отца, царя Микен, бежал вместе с братом в Этолию. Им на помощь пришел правитель Спарты и помог вернуться в родной город. Когда Агамемнон утвердился в Микенах, он расширил границы своих владений, превратившись в могущественного царя. Позже он женился на дочери царя Спарты Клитемнестре, которая родила ему сына Ореста и трех дочерей.

Неугасающая память

После окончания Троянской войны Агамемнон вернулся в Микены с богатой добычей. Как сложилась его дальнейшая судьба? Существует несколько версий, изложенных в греческих мифах. По одной из них он пал от руки своего двоюродного брата Эгисфа, обольстившего жену Агамемнона. По другой, его убила сама Клитемнестра, не простившая того, что он принес в жертву богине Артемиде их дочь Ифигению. В любом случае Агамемнона в Микенах ждала смерть.

Сюжет, в котором злой рок преследует семью микенского царя, лег в основу не только античных трагедий. Его разрабатывали в своем творчестве и более поздние авторы, например немецкий драматург и поэт XVI в. Сакс Г., основоположник итальянской трагедии Альфьери В. (XVIII в.).

Убийство правителя Микен снова привлекло внимание драматургов, когда Шлиман Г. обнаружил царские гробницы. Среди древних артефактов была, как полагал археолог, маска Агамемнона. После этого открытия смерть царя обыграли в почти трех десятках пьес и нескольких операх.

Археологическая экспедиция

Сто пятьдесят лет назад ученые скептически относились к историчности сочинений Гомера. В противоположность им немецкий археолог-любитель Генрих Шлиман верил в то, что великий грек не ошибался и Троя действительно существовала. Основываясь на эпосе Гомера и записках Павсания, греческого географа, посетившего Малую Азию во II в.н.э., он отправился на поиски исчезнувшего города.

Никто не мог предположить, что ему действительно в 1873 г. удастся найти древнюю Трою. Воодушевленный успехом, через три года Шлиман начал раскопки Микен в Греции. Многое из того, что нам сегодня известно о микенской цивилизации - заслуга этого археолога-энтузиаста. Находки, сделанные им, подтвердили сообщение Гомера о необычайном богатстве царей Микен.

Одна только маска Агамемнона произвела огромное впечатление на ученый мир XIX в., а ведь она была не единственным золотым объектом, обнаруженным экспедицией Шлимана. Раскопки начались в августе 1876 г. и продолжались до конца года, но уже в сентябре стало очевидно, что археологи нашли цивилизацию, процветавшую здесь во II тысячелетии до н.э.

Царские гробницы

Несмотря на то, что обнаруженные артефакты были великолепнее тех, что ему удалось раскопать в Трое, Шлиман был неудовлетворен. Одержимый идеей найти могилу Агамемнона, о которой писали многие древнегреческие авторы, он продолжал работать, невзирая на трудности.

В конце концов, Шлиман раскопал там где найдена золотая маска царя Агамемнона. Пять из них находились внутри крепости и представляли собой могилы-шахты, а четыре более поздних располагались за крепостными стенами. Захоронения оказались нетронутыми, поэтому все погребальные украшения, а их было очень много, сохранились.

Шлиман не сомневался, что перед ним гробница Агамемнона и его товарищей, убитых Клитеместрой и ее любовником Эгистом. Золотая погребальная маска, которую он нашел в одной из гробниц, известна сегодня как маска царя Агамемнона.

Древний обычай

У разных народов, ритуалы, связанные с верой в загробную жизнь, различаются. Тем не менее всегда можно отыскать в них нечто общее. Например, изготовление погребальных масок было присуще древним египтянам, ассирийцам, китайцам, индейцам, народам Сибири.

Золотая маска Агамемнона, найденная Шлиманом, свидетельствует о том, что микенцы также верили в то, что изображение умершего является очень важным для его благополучия в загробном мире, даже при отсутствии портретного сходства. Конечно, из золота эти ритуальные объекты изготавливали только для правителей, простой люд довольствовался глиной или деревом.

Загадки древних Микен: маска Агамемнона

Более ста лет прошло после открытия, сделанного Генрихом Шлиманом, однако многое еще остается тайной. Что олицетворяли львы на одноименных воротах, какие инструменты использовали микенцы для строительства сооружений из циклопических камней, почему город был покинут - эти и другие вопросы остаются пока без ответов.

Маска тоже хранит свою тайну. Единственное, что удалось установить с абсолютной точностью, - она принадлежала другому человеку, поскольку была изготовлена за 400 лет до Троянской войны, современником которой был микенский царь. К такому заключению ученые пришли уже после смерти Шлимана. Сам же археолог никогда не сомневался в том, что найденный им артефакт - не что иное как маска легендарного Агамемнона.

Золотая маска Агамемнона

В.А. Чудинов

Так называемая «Золотая маска Агамемнона давно привлекает внимание исследователей. Она была найдена Генрихом Шлиманом в 1876 году в Микенах, и удивила публику тем, что напоминала египетские. Позже одни ученые восторгались этой находкой, другие полагали, что маска вывезена из сокровищниц России, и не имеет никакого отношения к древней Греции.

Моей задачей было либо подтвердить местное происхождение маски, либо, напротив, указать место, из которого она, возможно, была заимствована.

Рис. 1. Так называемая «Маска Агамемнона»

Как атрибутировал данную маску Г. Шлиман? В романе-археологии К.В. Керама «Боги, гробницы, ученые» имеется глава, целиком посвященная данной проблеме - глава 5. Она так и называется: «Маска Агамемнона», откуда заимствован и рис. 1 с подписью («Золотая маска из династического погребения в Микенах. Афины. Национальный музей ») (КЕР, вклейка). В главе говорится о том, что Генрих Шлиман приступил к большой работе 7 августа 1876 года с 63 рабочими, затем число рабочих возросло до 125 человек, первая могила была вскрыта 6 декабря 1876 года, и за 25 дней было вскрыто еще 5 могил; всего были найдены останки 15 человек. Королю Греции была отправлена телеграмма: «С величайшей радостью сообщаю Вашему Величеству, что мне удалось найти погребения, в которых были похоронены Агамемнон, Кассандра, Эвримедон и их друзья, умерщвленные во время трапезы Клитемнестрой и ее любовником Эгистом ». Это сообщение Керрам комментирует так: «Можно себе представить, какое потрясение испытывал Шлиман, когда он отрывал останки тех, кто, как ему казалось, жил в страстях и ненависти более двух тысяч лет тому назад. Шлиман не сомневался в своей правоте » (КЕР, с. 46).

Рис. 2. Мое чтение надписей на бровях маски

Впрочем, описания самой маски у Керама нет. Зато она воспроизведена художником на обложке книги Ф. Ванденберга «Золото Шлимана». Ванденберг так передает момент раскопок: «А Шлиман уже расчищал череп погребенного. Инструменты, прикасаясь к нему, издавали металлический звон. Безобразный, он имел странную форму. Проглядывали толстые веки, выступила узкая переносица, высокие скулы - всё это было совсем не похоже на обычные кости черепа. Прошло некоторое время, пока Шлиман догадался: на лице мертвеца лежала золотая маска, деформированная многотонной тяжестью камней.

- Агамемнон! - прошептал он. Это Агамемнон!

Всю долгую бессонную ночь Шлиман провел, питая иллюзии и думая, что нашел гробницу Агамемнона. Но следующий день несколько охладил его детский восторг. В шахте гробницы показался второй скелет, затем третий, четвертый и - днем позже, на еще большей глубине - пятый. У последнего была самая богатая из трех золотых масок. Два черепа оставались открытыми.

Но Шлиман не уверен, он близок к отчаянию. Гомер ничего не упоминал об обычае хоронить мертвых в золотых масках!

Запись в дневнике: «К сожалению, черепа этих пятерых были сильно повреждены, и их не удалось спасти. У двоих, лежащих головой на север, лица покрыты большими золотыми масками; одна из них очень сильно повреждена грунтом и камнями, и пепел к ней так крепко прилип, что невозможно сделать хорошую фотографию. Если маску долго разглядывать, то можно различить черты лица. Это большое, овальное лицо молодого человека с высоким лбом, длинным прямым носом и маленьким ртом с узкими губами. Глаза закрыты. Хорошо видны ресницы и брови».

Рис. 3. Мое чтение надписей на глазах

Вторая маска сильно отличается от этой: широкое лицо с большими щеками, маленьким лбом, рот тоже маленький, полные губы, глаза закрыты. Третья также не похожа на две другие. По словам Шлимана, «маска, покрывающая лицо одного из положенных головой на восток покойников, была сделана из более толстого золота. Черты лица отличаются. По морщинам вокруг большого рта с узкими губами видно, что это был пожилой человек. У него высокий лоб и большие глаза. Глаза открыты, ресниц и бровей нет. К сожалению, нос на маске расплющен камнем».

Под влиянием мифов у Шлимана было другое представление о героях Гомера. Те, кого он здесь нашел, были обычными людьми, без всякого божественного сияния, которое приписывалось Агамемнону и его окружению. За найденными масками не скрывались идеализированные герои - это были простые смертные, выглядевшие по-разному » (ВАН, с. 496-498). Из этого замечания Филиппа Ванденберга можно понять, что найденные изображения не соответствовали мифологическим героям. Но являлись ли они действительно масками тех самых лиц, которые стояли перед взором Шлимана? Почему он решил, что третья маска - маска пожилого человека и есть портрет Агамемнона?

Но Ванденберг так не решил, ибо нахождение последней маски он описал в следующей главе. «В волнении Шлиман опустился на колени перед останками высокого человека. Давившая сверху земля сплющила скелет на 3-4 сантиметра. Но все черты можно было распознать. Только череп мощно выступал из земли, словно камень. Он был покрыт золотой маской, толстой, искусно выполненной. И она сохранилась лучше, чем все другие. Генрих позвал на помощь Софью, и они вместе попытались ее очистить. Закончив работу, Шлиман сидел, уставившись на маску, и не мог произнести ни слова.

- Мы... - начала медленно Софья спустя какое-то время, - мы думаем об одном и том же...

Генрих взглянул на нее:

- О чем ты думаешь, Софидон?

- О том, что мы только сейчас нашли Агамемнона. Это - Агамемнон!

«Маска Агамемнона» - золотая погребальная маска середины второго тысячелетия до нашей эры, найденная в 1876 году в Микенах Генрихом Шлиманом . Своё название получила от легендарного царя Агамемнона , поскольку Шлиман был уверен, что нашёл его могилу. Однако по времени создания маска является более древней.

Маска была найдена в ходе раскопок возле Львиных ворот , на западной стороне микенских укреплений. Шлиман обнаружил группу захоронений (могильный круг А), состоящую из пяти шахтовых гробниц . В них было найдено 19 скелетов (8 мужских, 9 женских, 2 детских). Лица некоторых мужчин были покрыты золотыми масками. Кроме них, в захоронениях были найдены золотые диадемы , пряжки, серьги и золотые весы для «взвешивания душ». Общий вес золотых сокровищ составил 15 килограммов.

Шлиман был уверен, что нашёл гробницу легендарного царя. Королю Греции он писал: «С величайшей радостью сообщаю Вашему Величеству, что мне удалось найти погребения, в которых были похоронены Агамемнон, Кассандра , Эвримедон и их друзья, умерщвленные во время трапезы Клитемнестрой и её любовником Эгистом ». В гробницах было найдено 5 золотых погребальных масок, последнюю из них по времени обнаружения Шлиман связал с легендарным царём Микен.

Маска изображает лицо пожилого бородатого человека с тонким носом, близко посаженными глазами и крупным ртом. Лицо соответствует индоевропейскому типу . Кончики усов подняты вверх в форме полумесяца, около ушей видны бакенбарды . Маска имеет отверстия для нити, которой её крепили к лицу покойного.

Все найденные в гробницах артефакты, включая маску Агамемнона, находятся в экспозиции Национального археологического музея Афин . В археологическом музее Микен выставлена копия маски.

Напишите отзыв о статье "Маска Агамемнона"

Литература

• Спафари Э., Петропулу К. Коринф. Микены. Археологические памятники и музеи. - Афины, 2006. - С. 38-39.
• Керам К. Маска Агамемнона // . - СПб.; Нижний Новгород: КЭМ; Нижегородская ярмарка, 1994. - ISBN 5-85694-018-0 ; 5-87893-003-X.

Отрывок, характеризующий Маска Агамемнона

Катары спускались уже намного ниже. Теперь они двигались между двух угрюмых, вооружённых колон. Крестоносцы молчали, хмуро наблюдая за процессией худых, измождённых людей, лица которых почему-то сияли неземным, непонятным восторгом. Это охрану пугало. И это было, по их понятию, ненормально. Эти люди шли на смерть. И не могли улыбаться. Было что-то тревожное и непонятное в их поведении, от чего охранникам хотелось уйти отсюда побыстрей и подальше, но обязанности не разрешали – приходилось смиряться.
Пронизывающий ветер развевал тонкие, влажные одежды Совершенных, заставляя их ёжиться и, естественно, жаться ближе друг к другу, что сразу же пресекалось охраной, толкавшей их двигаться в одиночку.
Первой в этой жуткой похоронной процессии шла Эсклармонд. Её длинные волосы, на ветру развеваясь, закрывали худую фигурку шёлковым плащом... Платье на бедняжке висело, будучи невероятно широким. Но Эсклармонд шла, высоко подняв свою красивую головку и... улыбалась. Будто шла она к своему великому счастью, а не на страшную, бесчеловечную смерть. Мысли её блуждали далеко-далеко, за высокими снежными горами, где находились самые дорогие ей люди – её муж, и её маленький новорождённый сынишка... Она знала – Светозар будет наблюдать за Монтсегюром, знала – он увидит пламя, когда оно будет безжалостно пожирать её тело, и ей очень хотелось выглядеть бесстрашной и сильной... Хотелось быть его достойной... Мать шла за нею, она тоже была спокойна. Лишь от боли за любимую девочку на её глаза время от времени наворачивались горькие слёзы. Но ветер подхватывал их и тут же сушил, не давая скатиться по худым щекам.
В полном молчании двигалась скорбная колонна. Вот они уже достигли площадки, на которой бушевал огромный костёр. Он горел пока лишь в середине, видимо, ожидая, пока к столбам привяжут живую плоть, которая будет гореть весело и быстро, несмотря на пасмурную, ветреную погоду. Несмотря на людскую боль...
Эсклармонд поскользнулась на кочке, но мать подхватила её, не давая упасть. Они представляли очень скорбную пару, мать и дочь... Худые и замёрзшие, они шли прямые, гордо неся свои обнажённые головы, несмотря на холод, несмотря на усталость, несмотря на страх.. Они хотели выглядеть уверенными и сильными перед палачами. Хотели быть мужественными и не сдающимися, так как на них смотрел муж и отец...
Раймон де Перейль оставался жить. Он не шёл на костёр с остальными. Он оставался, чтобы помочь оставшимся, кто не имел никого, чтобы их защитить. Он был владельцем замка, сеньором, который честью и словом отвечал за всех этих людей. Раймонд де Перейль не имел права так просто умереть. Но для того, чтобы жить, он должен был отречься от всего, во что столько лет искренне верил. Это было страшнее костра. Это было ложью. А Катары не лгали... Никогда, ни при каких обстоятельствах, ни за какую цену, сколь высокой она бы ни оказалась. Поэтому и для него жизнь кончалась сейчас, со всеми... Так как умирала его душа. А то, что останется на потом – это уже будет не он. Это будет просто живущее тело, но его сердце уйдёт с родными – с его отважной девочкой и с его любимой, верной женой...

Похожие статьи